Жорж Столбунский и экология.

Сегодня у Жоржа плохое настроение. Проходя из райцентра давеча по заснеженной обочине дороги местного значения, Столбунский, по своей привычке реалиста-романтика более смотрящий под ноги, чем в небеса, был неприятно поражен количеству мусора на транспортной артерии. На всем протяжении старательно расчищенной полосы асфальтового тракта, местами сбивающегося на гравийку, дорогу украшали дары проезжающих, щедро усеивающие окрестности: пустые бутылки, преимущественно пивные, обертки и другие яркие останки упаковок от чипсов, конфет, прочих условно съедобных композиций лецитина, крахмала, загустителей и красителей, скрепленных консервантами и кондитерской глазурью. Вызывающе пестрели пачки из-под сигарет. Зеленоватое и дымчато-коричневое бутылочное стекло выпячивалось из-под снега. Ветер гонял по заснеженным окрестностям пустые пластиковые бутылки.

«Это что ж такое с нашим народом делается!» – шел и хмуро думал про себя Жорж. – «Отродясь такого в Беларуси не было, чтоб народ относился настолько безразлично (абыякава – бел.) к своей земле». Именно словечко «абыякава» крутилось в голове у Жоржа, когда тот пинал попадающися под ноги пластиковые фугасы. Абы як – абы как. Абыяк – абы как – ритмично цокало в голове у Столбунского в ритм его шагам. Абыяк – абы как. Никак- никак, никак, никак.

Наш поселковый корреспондент, воплощение лучших черт восточного белоруса, совсем закручинился. Он припомнил как впервые эти пластиковые бутылки с шипучими сладкими газировками вначале польского, а потом и местного разлива, появились в сельпо, как потом они заполонили все полки, умы детей, а затем – и все околицы своими использованными телами. Народ поначалу как-то пытался приспособить их к делу – резал надвое для рассады, укрывал побеги помидоров, пытался укреплять тын. Рыбаки брали их как поплавки для телевизоров. Но бутылок становилось все больше, они заполоняли собой всю землю. И вот теперь – апофеоз. Они, похоже, стали вытеснять человека из ареала его обитания. Куда ни глянь – везде они, в лесу, на поле, в речке.

«А эти металлизированные упаковки из-под сухариков и сладостей… Та же самая беда. Вот бы вернулись те времена, когда был тотальный дефицит!» - смалодушничал Жорж. – «Тогда на дороге ничего не валялось, даже окурки как-то стыдливо прятались за камушками».

Мысли вели Жоржа все дальше, от мусора на обочине к судьбам всего мира. Так, впрочем, всегда и происходило в его умной голове, уверенно прокладывающей прямую дорогу «к космосу» из любой точки нашего мира. Из мухи у нашего корреспондента получалось раздуть ни то что Слона, но порой даже Бетельгейзе.

«Вот что же получается» - рассуждал Столбунский – «когда Союз развалился, к нам вместо обещанной свободы и демократии в страну попёрла разная дрянь – химия вместо продуктов питания, все эти баунти-шмаунти, окорочка стероидные борцовской американской птицы, генетически измененные до безвкусия овощи, газировка, нутро выжигающая, да чипсы эти окаянные, от которых кроме поноса у правильного крестьянина никакой радости не случается.

Всё стало каким-то ненастоящим! Все делается из химии и пластика. Сначала продукты, потом вещи. Вот те же машины. Какие были мерседесы в 124 кузове! Танки, не машины! Если так пойдет, то скоро и люди станут их пластика. Хотя…. Похоже, они уже стали ненастоящими. Вместо работы в поле и за станком – просиживание скукоженной простаты в офисе, вместо того, чтоб детей рожать, бабы себе в губы дрянь какую-то закачивают и в сиськи осклизлые импланты сунуть норовят. И чувства стали какими-то химическими, не живыми. И телевизор и газеты – все вокруг замусорено чем-то ненашим и ненастоящим. Вместо «17 мгновений весны» - бесконечное шоу «Дом-2», вместо живых людей – горящие дыры алчных невидящих глаз. Вместо доброты и участия – алчность и жадность. Вместо общины – группа несчастных себялюбцев. И так везде, и так со всеми.

Та же Рудня еще тридцать лет назад была другой. Жизнь кипела, люди улыбались. Парни по выходным гуляли, били друг другу морды кулаками, ломали кости оглоблями, мирились и опять бились. Девки даже без дезодорантов пахли так, что только пиджак от сраму спасал перед односельчанами. Детки бегали везде, стайками в школу ходили, их смех сопровождал воскресный послеобеденный сон. И было какое-то общее незыблемое ощущение спокойствия и уверенности. В себе, в людях, в завтрашнем дне. Нет, я не идеализирую ситуацию. Хватало и дурости и глупости. Но было что-то неуловимо важное и нужное, объединяющее вся и всех, незаметное, но сущее. Общая понятная идея? Согласие в понимании происходящего… Не знаю даже, как и сказать, но ОНО было!

А сейчас что? Деградация, тупость, глупость и отчаяние. Народ как будто истребляют специально, да так искусно, так ловко – нашими же руками. А мы как бараны. Самоуничтожаемся. Стоим на обрыве, смотрим вниз и, отчаянием доведенные до абыяковости, доходим до края, ждем своей очереди - делаем шаг…

Не иначе как американцы все это затеяли. Больно им было неудобно смотреть на то, как мы тут живем. Все добраться хотели до нефтюшки нашей, да разломать щит наш ядерный, чтобы устранить конкурента. Все это они, масоны, империалисты! А и наши хороши. Сдали с потрохами за рубль ихний зеленый, за 30 сребренников 15 республик. По 2 сребренника за каждую! Оптом – оно ж дёшево! »

Вот такие печальные мысли роились в голове у нашего героя. И выходил он на дорогу с заботами о мусоре, а в Рудню ступил с ощущениями мирового заговора, с думами о разлагающем влиянии американской культуры на мозги молодого поколения и вообще в целом - англо-саксонском участии в проекте уничтожении славян, под аккомпанемент доминирования чужой воли над судьбами его родины.

Таким вот причудливым образом сплелись в мыслях Жоржа причины и следствия, люди и бутылки, Пентагон, масоны и односельчане. Прав он или нет, каждый пусть решает сам. Но что-то действительно неладно в нашем королевстве, каким бы поместным или удельным князьком оно не управляется. И в Рудне, и в Минске, и в Москве.

Милый Жорж, редакция портала солидарна с вашими тревогами. Мы, не боясь показаться параноиками, точно так же считаем все происходящее вокруг результатом тщательно спланированной акции, направленной на выдавливание народов бывшего СССР на обочину исторической жизни. Печально быть свидетелями смерти империи, еще более печально быть причастным к этим геополитическим метаморфозам.

Жаль, что между вами, Жорж, и нами, россиянами, пролегла пусть не опоясанная столбами с колючей проволокой, но все же граница. Глупо, что вместо стремления к счастью и радости от каждого прожитого дня, к поиску общих путей, люди перешли к индивидуальным попыткам обреченного конкурентного выживания за счет других. Из производящей и творящей наша супер-нация стала поглощающей и рассредоточенной в мыслях и ожиданиях, разделенной по княжествам. И так мало счастливых людей рядом, и все реже беспричинные проявления добра и любви по отношению к незнакомому. И все меньше попыток трудом прирастить добавочную стоимость, но все больше несбыточных желаний получить блага без усилий, любой ценой. И это становится общей идеологией, а не плохо скрываемой надеждой отдельных недоучек.

Да, господин, товарищ Столбунский. Мало стало света в нашей жизни. Но не потому, что солнце перестало щедро дарить нам свою энергию, а потому, что пелена на глазах наших мешает нам видеть его лучи и наслаждаться сущим вместо того, чтобы желать несбыточное.

Жалко детей и внуков наших. Что мы им можем дать? Как объяснить правила окружающего мира и нормы поведения в нем? Говорить им правду или исключить это слово из лексикона, чтобы не возмущать мысли и чувства?

Бежать некуда – впереди – чужие, позади – разлагающаяся Россия. Вокруг мусор, мусор, мусор. Горы мусора. Смердящего и гниющего. И в этом мусоре жить нашему семени. Будем надеяться, что этот перегной даст им необходимое количество питательных веществ и позволит найти свой выход из сегодняшней свалки, когда окрепнут корешки, стебли и листья наших родных ростков. Самое главное, чтобы они не разучились поворачиваться за Солнцем. Оно покажет верный путь. Из любой кучи говна.

Дорогой Жорж. Не отчаивайтесь. Скоро Россия, Беларусь, да и весь мир настолько обнищает, что не сможет покупать ни пластиковых напитков, ни сигарет в яркой фольге ни чипсов-конфет в цветастых упаковках. Все будут выращивать себе еду сами, на своих сотках, а из упаковки останется серая шуршащая бумага да пеньковая веревка. Еда станет органической, а упаковка будет использоваться до дыр по нескольку раз. И проблема замусоренных обочин исчезнет сама собой. Сойдёт на нет. Оставшийся мусор ветер постепенно сгонит в Северный Казахстан, из него в Каспий и Арал. Солнечная радиация и черви переработают остатки бывшей роскоши в почве. Будете ходить по своим дорогам, любуясь природой и чистотой.

Но что делать с тем мусором, которым засраны души, Жорж? Не подскажете? Его-то куда?!

Жорж Столбунский.

***